Ш.С.Камолиддин [*]

НЕСКОЛЬКО ЗАМЕЧАНИЙ ОБ ЭТНИЧЕСКОМ АТЛАСЕ УЗБЕКИСТАНА

Недавно в Ташкенте вышел в свет энциклопедический сборник "Этнический атлас Узбекистана" (Ташкент, 2002. 452 с. с илл.). В первом разделе сборника приводятся историко-статистические данные об истории происхождения и численности различных этнических меньшинств, населяющих многонациональный Узбекистан. Второй основной раздел сборника посвящен описанию титульной нации Узбекистана, в котором рассматриваются такие вопросы, как этногенез узбекского народа, формирование современной узбекской идентичности, узбекский язык, узбекские племена и роды, узбекские обычаи и др. Далее приводятся обзорные статьи с информацией о национально-культурных центрах, этнических кладбищах и этнические карты Узбекистана.

В целом сборник оставляет у читателя чувство удовлетворенности от знакомства с содержащейся в нем информацией. Хотя многие статьи, на наш взгляд, страдают искажениями, неточностями и могли бы пополниться имеющимися данными из более широкого круга достоверных источников. Так, в статье "Сирийцы" говорится, что "своим национальным языком сирийцы считают арабский, но многие из них, особенно в городах, общаются на французском, т.к. алжирский диалект имеет много наречий и выходцы из разных районов страны плохо понимают друг друга" (С. 31). Здесь непонятно, в каких городах и с кем сирийцы общались на французском языке, и выходцы из разных районов какой страны плохо понимали друг друга. Далее говорится об истории появления сирийцев в Узбекистане и приводится информация о переселении в первых веках н.э. сирийцев-христиан в Среднюю Азию. Однако, общины сирийцев-христиан Средней Азии доисламского времени, на наш взгляд, нельзя ставить в связь с современными сирийскими эмигрантами, потому что, во-первых, они принадлежат к различным языковым и духовным культурам, а во-вторых, их пребывание на территории Средней Азии хронологически не является взаимосвязанным. Тем более, что далее в статье "Ассирийцы" эти же доисламские сирийские христиане ставятся в связь с нынешними ассирийцами, что более соответствует действительности. Но и в данном случае нынешние ассирийцы, проживающие в Узбекистане, не могут рассматриваться в качестве преемников культуры средневековых сирийско-несторианских общин Средней Азии, поскольку последняя не имела своего продолжения и еще в средние века была ассимилирована местными тюрками. Что касается среднеазиатских арабов, то они, или, по крайней мере, часть их, являются потомками именно тех средневековых арабов, принимавших участие в завоевательных войнах мусульман в Средней Азии.

Более серьезных возражений, на наш взгляд, вызывает второй раздел сборника, а именно, его часть, посвященная этногенезу узбекского народа. Из данных, приведенных в этом разделе, следует, что этногенез узбекского народа связан, главным образом, с этнической историей дашти-кипчакских кочевых узбеков, а также примкнувших к ним местных тюркских племен и родов (чагатаев, огузов и др.) и так называемых "сартов". В целом создается впечатление, что этногенез узбекского народа начинается с начала ХУ1 в., когда кочевые узбеки мигрировали из степей Дашти-Кипчака в Среднюю Азию и затем составили основу будущей узбекской нации (С. 270).

Следует признать, что такая точка зрения действительно существует среди отдельной категории исследователей, которые, руководствуясь своими предвзятыми и антинаучными мнениями, пытаются изобразить узбеков, так же как и других тюрко-язычных народов Средней Азии, как "безкультурных кочевников, скотоводов, пришельцев и завоевателей, не имевших своих культурных традиций в регионе" [1].

Одним из распространенных, но устаревших в науке признаков для определения тюрко-язычных племен и народов, является то, что все они изначально были скотоводами, вели исключительно кочевой образ жизни, и начали переходить к оседлому образу жизни не ранее 1Х-Х вв. н.э. В научной литературе уже не раз указывалось на ошибочность такого представления и, что тюрко-язычные народы еще в древности и раннем средневековье вели оседлый образ жизни и составляли часть местного оседлого населения Средней Азии. А.З.Валиди Тоган также писал, что в соответствии со своими устаревшими концепциями, Бартольд и Томашек считали, что в домонгольский период в Мавераннахре не было тюрков, перешедших к фазе культурной жизни. По этой причине они, во что бы то ни было, старались прочитать по-согдийски и по-персидски чисто тюркские названия, встречающиеся в Мавераннахре. В трудах К.Ш.Шаниязова, Б.А.Ахмедова, А.А.Аскарова и др. на основе обширной источниковой базы показано, что ранние тюрки проживали в Центральной Азии еще в 1 тысячелетии до н.э. Тем не менее, это устаревшее мнение до сих пор продолжает существовать в трудах отдельных исследователей, многие из которых руководствуются отнюдь не научными, а скорее политическими целями.

Вызывает недоумение, что такой неверный старый подход теперь нам приходится слышать не со стороны, а из официального издания внутри самого Узбекистана, каким является вышеупомянутый сборник. Нам представляется, что мы дожили до этого благодаря тому, что такая важная и имеющая политическое значение тематика, как этногенез узбекского народа, освещается, как это, между прочим, случается довольно часто в современной практике, не специалистами, а лицами, далекими от этой области. Мы считаем, что такие важные вопросы, как этногенез и этническая история, должны исследоваться с учетом всего комплекса имеющихся данных в этой области. А для этого необходимо знать и привлекать широкий круг источников и научных исследований. Что касается настоящей работы, то она не может рассматриваться как полноценное исследование, так как она, во-первых, не основана на источниках, а во-вторых, в ней не учтены даже главные работы, написанные учеными нашей республики в этой области (С.П.Толстов, А.Ю.Якубовский, К.Шаниязов, Б.А.Ахмедов, А.А.Аскаров и др.). В ней сконцентрировано внимание только на позднесредневековом периоде этнической истории узбекского народа, в результате чего у читателя создается искаженное впечатление, что именно с этим периодом и связан этногенез узбекского народа. Нам представляется, что было бы более целесообразным определить эту часть работы не как "этногенез узбекского народа", а как "завершающий этап этнической истории узбекского народа". Что касается этногенеза узбекского народа, то при его определении, на наш взгляд, следует брать за основу не дашти-кипчакских узбеков, а более древние тюрко-язычные пласты Средней Азии, которые сегодня обстоятельно изучены в научной литературе и дают возможность на основе новых данных дать объективную оценку роли тюрков в истории Средней Азии и высказывать новые точки зрения в вопросах этногенеза узбекского народа. Из текста Атласа видно, что автор анализируемого раздела А.Ильхамов не знаком с этой литературой.

Не претендуя на многое, я как исследователь, интересующийся вопросами этногенеза и этнической истории народов Центральной Азии, хотел бы высказать свою личную точку зрения по этому вопросу. Прежде всего, я хотел бы выразить свое несогласие с общепринятым мнением, что все тюрко-язычные народы в древности занимались только скотоводством и вели исключительно кочевой образ жизни. Образ жизни, как известно, нельзя ставить в связь с этносом. Известно, например, что часть арабов в древности вела кочевой образ жизни, в то время другая их часть вела оседлый и городской образ жизни. То же самое относится и к ирано-язычным народам. Нам представляется, что и тюрко-язычные народы также не являются исключением. Наши исследования в этой области позволяют прийти к заключению, что, во-первых, древние тюрки являлись первоначальными обитателями Средней Азии и составляли часть коренного автохтонного населения региона; во-вторых, часть древних тюрков изначально вела оседлый образ жизни и принимала непосредственное участие в создании древнейших городских цивилизаций Средней Азии. Именно их потомком, на наш взгляд, и является современный узбекский народ.

Известно, что ни один хозяйственный тип не существовал в чистом виде. Хозяйство всегда бывает комплексным, при этом одни виды деятельности занимают подчиненное положение, тогда как другие составляют основные способы добывания средств к существованию. Различные формы скотоводческого хозяйства сочетались с неполной, а иногда и с полной оседлостью, позволявшей в ограниченных масштабах заниматься земледелием. Некоторые родовые группы специализировались также на добыче руды, выплавке и обработке металла. У аральских племен как дотюркского, так и тюркского периода до Х1 в. доминировало комплексное оседлое или полуоседлое скотоводческо-рыболовно-земледельческое хозяйство, связанное с наличием крупных укрепленных постоянных поселений - "городов". Основным занятием уйгуров Восточного Туркестана в У - Х вв. наряду со скотоводством было земледелие, в том числе с использованием систем искусственного орошения.

О том, что в древности тюрко-язычные племена и народы Средней Азии занимались не только скотоводством, но также и земледелием свидетельствуют многочисленные сведения китайских, арабских и персидских источников, которые подтверждаются археологическими данными, а также наличием богатой тюркской терминологии, употреблявшейся для продуктов сельского хозяйства и земледелия. Названия отдельных сельскохозяйственных культур и растений, таких как пахта (хлопок), гўза (хлопчатник), чигит (хлопковое семя), чанок (коробочка), бугдой (пшеница), арпа (ячмень), тарик (просо), бошок (колосс), ковок (тыква), ковун (дыня) и др., употребляющиеся в современных тюркских языках, образованы на основе исконно тюркских слов, что указывает на то, что эти слова не были заимствованы из других языков, а были введены в оборот самими носителями этих тюркских языков. Это, в свою очередь, свидетельствует о том, что тюрки сами занимались выращиванием этих культур, в результате чего сами давали им названия исходя из словарного запаса своих родных языков. Исконно тюркскими являются также такие названия как дала (поле), экин (культурное растение), кучат (саженец), и терминология, связанная с орудиями труда, используемыми в земледелии - омоч (плуг), кетмон (кетмень), урок (серп) и др., а также с ирригацией - арик (канава), туган (плотина), дамба (водозабор), эгат (грятка) и др., и даже глаголы - сугормок (орошать), экин экмок (сажать), ер чопмок (пахать землю), уток килмок (полоть) и др.

Один из ранних этапов истории тюрков Средней Азии У1 в. был связан с горнорудным промыслом, когда они добывали в горах Алтая железную руду для жужанских хаканов. В эпоху раннего средневековья с тюрками было связано функционирование многочисленных железных, медных, серебряных и золотых рудников в верховьях Амударьи. В тюркских языках названия многих металлов образованы на основе исконно тюркских слов: например, темир (железо), алтин (золото), кумуш (серебро), калай (олово), пулат (сталь), чуян (чугун), кургашин (свинец) и др. Следовательно, тюрки имели свои традиции горнорудного дела и металлургического производства и формировали терминологию в этой области исходя из своего словарного запаса.

Археологические данные свидетельствуют о том, что у древних тюрков были также развиты другие ремесла, характерные для оседлых жителей, как, например, специализированное гончарное производство с использованием круга.

Таким образом, вышеизложенные данные свидетельствуют о том, что тюрко-язычные племена и народы Средней Азии занимались не только кочевым и полукочевым скотоводством, а часть их еще с древнейших времен вела оседлый образ жизни и занималась земледелием, горнорудным делом и различными видами ремесленного производства, характерными для оседлых жителей. В этой связи вполне закономерной является постановка вопроса о возможности участия древних тюрков в создании древнейших протогородских цивилизаций Средней Азии.

По данным археологии, имеющиеся материалы не позволяют возводить среднеазиатскую цивилизацию, возникшую в 1 тысячелетии до н.э., непосредственно к культурам бронзового века на этой же территории. Эти древнейшие доиндоиранские культуры среднеазиатского междуречья могли создаваться обществом с родоплеменной структурой и не обязательно должны быть связаны с более сложными формами социального устройства. Известно, что оседлые земледельческо-скотоводческие общины с зачатками протогородской культуры развивались на юге Средней Азии начиная с УI - У тысячелетий до н.э., т.е. задолго до переселения сюда индо-арийских племен. Кем были создатели этих древнейших культур Средней Азии до сих пор остается невыясненным. Прекдполагается, что до индо-арийского завоевания Средней Азии, имевшим место в середине или второй половине II тысяченлетия до н.э., ее южные районы были населены носителями дравидийских языков.

Новейшие топонимо-лингвистические исследования позволяют предполагать, что во II тысячелетии до н.э. носители дравидийских языков жили в непосредственном соседстве и находилимь в тесном взаимодействии с носителями прототюркских языков, и их связи были разорваны нашествием индо-арийских пришельцев. Согласно другой лингвистической теории, носители так называемого "прототохарского" языка, являвшегося древнейшим из всех индоевропейских языков,, во II тысячелетии до н.э. на своем пути из Передней Азии в Восточный Туркестан прошли через территорию Средней Азии и вступили здесь в контакт с носителями ранних протоалтайских, в т.ч. и прототюркских языков. Причем, предполагается, чсто имело место достаточно длительное взаимодействие и вероятное двуязычие контактировавших групп населения.. Эта лингвистическая теория в последнее время находит свои убедительные подтверждения и в археологических материалах.

Следы этих давно минувших и имевших место в реальности событий не могли исчезнуть бесследно, и их далекий отголосок еще в средние века бытовал среди народов Средней Азии в виде устойчивых преданий. Об этом свидетельствует, например, сообщение Беруни, согласно которму, начало заселения Хорезма произошло за 980 лет до Александра Македонского, когда здесь было образовано царство тюрков. С этими данными перекликается сообщение ал-Мукаддаси, согласно которму, царь Востока разгневался на 400 человек из своего царства и, сослав их в безлюдное место, велел отвести к ним 400 тюркских девушек. Впоследствии на этом месте образовался город Кас. Кудама ибн Джа'фар приводит предание, согласно которому, тюрки эпохи Александра Македонского делились на "степных" и "городских" и определенная часть их тогда, т.е. в IУ в. до н.э., вела городской образ жизни в городах Центральной Азии. Заслуживает внимания также сообщение Наршахи, согласно которому, Бухарский оазис впервые был заселен тюрками, а город Бухару основал сын тюркского хакана Кара Чурин Тюрка по имени Шири Кишвар. В других источниках приводятся предания, согласно которым, такие города Средней Азии как Самарканд, Ромитан, Байкенд и Мерв, также были основаны тюрками. Особый интерес представляет сообщение Махмуда Кашгари, согласно которому, "все города Мавераннахра были основаны и принадлежали тюркам. После того, как здесь значительно возросло количество персов, они стали похожи на города Аджама", т.е. Персии.

Таким образом, сведения отдельных письменных источников в совокупности с данными археологических, антропологических и топонимо-лингвистических исследований последних лет свидетельствуют о том, что во II - I тысячелетиях до н.э. значительную часть оседлого и городского населения Средней Азии составляли так называемые пратюрки, т.е. далекие исторические и этнические предки тюрко-язычных народов, которые были первоначальными обитателями этого региона и составляли часть его древнейшего доиндоевропейского населения. После индоарийского завоевания Средней Азии часть тюрко-язычных народов была вытеснена арийскими пришельцами на север, а оставшаяся их часть была подвергнута поверхностной иранизации.

В средневековых письменных источниках имеются многочисленные указания о существовании у тюрков своих городов. Так, о городах тюрков упоминает китайский паломник Сюань Цзан, лично посетивший некоторые из них во время своего визита в Среднюю Азию в первой половине УII в. По данным Махмуда Кашгари, гузов, которые жили в городах, не переезжали в другие места и не принимали участие в военных действиях, называли йатук, от тюркского слова йат - "лежать". В сочинениях арабо-язычных и персо-язычных географов IХ - ХII вв. приводятся более подробные сведения о городах тюрков, которые, по их данным, "многочисленны и тянутся один за другим на север и на восток". Изучение общего списка названий городов тюрков показывает, что некоторые из них имели названия согдийского происхождения (например, Баласагун, Чинанчкат, Джамликат, Навикат, Суйаб и др.), что свидетельствует о том, что они были основаны согдийскими переселенцами. Однако, подавляющее большинство городов тюрков имели чисто тюркские названия, такие как Кучкарбаши, Атбаши, Атлах, Биглилиг, Барсхан, Атлалиг, Тузун-Булаг, Намудлыг, Орду-Балык, Биш-Балык, Кулан, Мирки, Каркархан, Йагсун-Йасу, Ардуканд, Йарканд, Ахма, и др., что в свою очередь, свидетельствует о том, что они были основаны самими тюрками.

В этих источниках речь идет, скорее всего, о городах с оседлым тюркским населением, состоявшим из торговцев, ремесленников, земледельцев, духовенства, гарнизона, а также обслуживающего персонала в резиденциях правителей кочевников, приезжавших в города в зимнее время. Подобные города существовали уже в хуннский период, который был характерен не только строительством кочевых ханских ставок, но также и стационарных военных поселений и торговых центров. Бурное развитие градостроительной культуры Средней Азии в эпоху Тюркского каганата (УI - УII вв.) было связано с массовым оседанием кочевников и переселением значительного количества оседлых тюрков на новые земли. Еще большим развитием и ростом благосостояния городов характеризуется период господства Уйгурского каганата (УIII - Х вв.), когда были построены больше города с монументальными каменными сооружениями на территории Средней Азии, Восточного Туркестана, Семиречья и Монголии. В эпоху Киданьской империи (Х - ХII вв.), сменившей уйгуров, также продолжался бурный рост городов и расцвет оседло-земледельческой культуры.

Свои богатые и древние традиции градостроительства и архитектуры тюрки проявили и в Средней Азии, где время правления тюркских династий Газневидов (Х - ХI вв.), Караханидов (Х - ХII вв.) и Сельджукидов (Х - ХI вв.) характеризуется небывалым ростом градостроительства и развитием городской культуры, и называется не иначе как "эпохой мусульманского ренессанса в архитектуре".

Таким образом, уже эти сведения письменных источников, в совокупности с данными истории архитектуры, искусства и археологии (все это более подробно изложено в моей статье в журнале "Ўзбекистон тарихи"), свидетельствуют о том, что древние и средневековые тюрки имели свою богатую уходящую своими корнями в глубокую древность градостроительную культуру, которая по своему уровню ничем не уступала культурам других народов Центральной Азии, оказывая на них свое влияние, что в результате выливалось в симбиоз различных культурных традиций.

Нам представляется, что при исследовании вопросов этногенеза и этнической истории узбекского народа следует, прежде всего, исходить из того факта, что первоначальной основой его этногенеза является местный автохтонный тюрко-язычный субстрат Средней Азии, который впоследствии неоднократно включал в свой состав как соседние, так и пришлые ирано-язычные и тюрко-язычные этнические компоненты, в ряду которых дашти-кипчакский компонент оказался более поздним. Поэтому выдвигать на первый план дашти-кипчакский этнический компонент неверно ни исторически, ни по существу, ибо он не внес ничего нового в процесс сложения узбекского народа, кроме как самого этнонима. В результате смешения различных этно-культурных традиций на протяжении всей истории Средней Азии культура предков узбекского народа принимала различные формы и изменялась порой до неузнаваемости. Но первоначальный тюрко-язычный субстрат всегда здесь присутствовал, составляя в условиях двуязычия основную часть местного оседлого населения Средней Азии.

[*]Ш.С.Камолиддин - руководитель проекта Института истории АН РУз, доктор исторических наук
[1] Хмельницкий С. Между Саманидами и монголами (Архитектура Средней Азии ХI - начала ХIII вв.). Часть 1. Берлин-Рига. 1996. С. 11, 14.