На материалах многолетних полевых исследований и анализа новейшей мировой литературы автор пересматривает господствующую в отечественном обществознании теорию этноса и ее политические воздействия, предлагает новую трактовку феномена этничности. Рассмотрены проблемы социально-культурной эволюции человечества, восприятия времени и пространства, природы государственности и власти, антропология социальных перемен в контексте российских трансформаций, проблемы федерализма и местного управления в культурно-сложных обществах, природа национализма и конфликтов, историко-культурные корни насилия и терроризма, роль диаспор как транснациональных общностей, идеология и политическая практика движений аборигенных народов и меньшинств.
Для историков, этнологов, политологов, социологов, преподавателей и студентов обществоведческих специальностей.

Введение

АПОЛОГИЯ АВТОРА И ЕГО КРИТИКОВ
Эта книга о социально-культурной антропологии, включая этнологию, и об этнографическом методе как фундаменте одной из самых всеохватывающих и влиятельных гуманитарных дисциплин, а также о самих этнографах/этнологах/антропологах,— так по-разному называют себя те, кто занимается данной наукой.
Задача книги формулируется просто: если я вместе со многими другими этнологами и историками разделяю мнение, что в основе современного мирового процесса лежит не просто эволюция мировых систем и организмов, а плотное и постоянное взаимодействие факторов глобальной интеграции и локальной автономии (феномен, иногда называемый глокализацией), тогда почему бы не считать главным в этнографическом методе включенного наблюдения установку видеть "все и во всем" (everything every where, используя слова Джорджа МаркусаМ)?
Тем самым возможно радикально расширить горизонты дисциплины, преодолев нишу этничности и групповую категоризацию предмета научного изучения ("только этнос и ничего кроме этноса"). Это гораздо более обещающий путь познания культурного разнообразия и культурных смыслов деятельности человека и создаваемых им различных социальных коалиций по сравнению с исследованием дискретных единиц антропологического (этнологического) анализа и их отношений между собой.
Однако эта установка современной интерпретивной антропологии трудно воспринимается в российском научном сообществе и поэтому вынуждает меня вступать в полемику с моими критиками, хотя я всячески старался избегать этого все последние годы в расчете на постепенно приходящее понимание.
Как мне представляется, в основе антропологического (этнологического) подхода лежит простая вещь: я вижу то, что я знаю, и я знаю то, что я вижу.