По проблеме происхождения саха существует обширная литература. Всю обширную историографию по изучению происхождения саха можно условно разделить на три этапа: период Царской России (конец XVII- начало XX вв.), советский период (c 20-х годов XX в. до 1990 г.), постсоветский (начиная с 90-х годов).
Почти 300 лет назад, в 1692 г. в Амстердаме Н.Витзен первым воспроизвел предания саха о том, что их предки были вытеснены из Байкальского региона, и переселились на Среднюю Лену двумя группами. XVII в. Н.К.Витзена о прибытии саха на Среднюю Лену двумя группами. Причем, вторая группа, оказавшая сильное сопротивление «братским», переселилась значительно позднее первой [Иванов, 1978]. Избрандом Идесом, посетившим в качестве русского посла Сибирь в Китай, также было записано предание о байкальском происхождении саха. Вытеснение саха Идес связывал с калмыками, к тому же первым отметил сходство погребальных обрядов саха с индийскими [Идес, Бранд, 1967, с. 288]. Ссыльному офицеру шведской армии Ф.Страленбергу принадлежит заслуга отнесения принадлежности языка саха к тюркским или, как тогда считалось, к татарским языкам. Он также первым высказал мнение о связи самоназвания саха с древними «саками» греко-персидских писателей. Весьма интересным является тот факт, что, по его данным, саха переселились из Прибайкалья на Лену под предводительством Дэпси Тархан Тэгина. Примечательно, что здесь воспроизводится архаическое произношение древнетюркских титулов [Иванов, 1978].
Все исследователи дореволюционного периода считали народ саха пришлым с юга, его этногенез сводили к простому переселению на современную территорию обитания уже сформировавшегося народа. Участник Великой северной экспедиции 1733 - 1743 гг. Г.Ф.Миллер также занимался вопросами происхождения сибирских народов. По его утверждению, предки саха жили в соседстве с монголами и бурятами и вынуждены были уйти в результате неудачных войн. Как считал ученый, в Монголии до возвышения Чингисхана преобладали тюркоязычные племена. Саха, по его мнению, были древними обитателями Монголии и притом наиболее близкими к монголам. Вытесненные Чингисханом, они бежали на север - в Прибайкалье и дальше. Таким образом, саха довольно долго и тесно жили вместе с монголами, об этом свидетельствует и их язык [Миллер, 1937]. В неопубликованной портфели Миллера, обнаружены неизвестные данные по мифологии якутов XVIII в., из которого следует, что якуты делились на хоринцев и батулинцев.
Участник Второй Камчатской экспедиции Я.И.Линденау являлся, пожалуй, первым исследователем, специально занимавшим¬ся данным вопросом. На основе бытовавших тогда преданий он утверждал, что предки саха – Омогой и Эллэй встретились еще в регионе Байкала. Таким образом, получается, что именно Я.И.Линденау является автором гипотезы, согласно которой саха – народ, полностью сформировавшийся еще на территории степей Забайкалья и переселившийся в результате неудачных войн с монголами и кыргызами [Линденау, 1983, с. 176.].
В материалах участников экcпедиции И.И.Биллингса, говорится о том, что «Омогой-бей, начальник батулинского поколения, пошел с народом своим и с табунами через землю бурятскую…к берегам р. Лены». В 1822 г. на страницах «Северного Архива» в вышеупомянутой статье о якутах, также речь идет о переселении батулинского поколения. В обоих материалах говорится о переселении саха из Барабинской степи и присоединении их к хоринцам [Этнографические материалы Северо-Восточной географической экспедиции 1785-1795 гг., 1978].
Русские чиновники И.Эверс и Грановский на основе преданий составили список племен, прибывших на Среднюю Лену. Судя по нему первыми прибыли хоро и туматы и только после них саха и ураанхай, затем батулинцы и баягантайцы [Иванов М.С., Топонимика, 1985, с. 27].
Основоположник енисейско-минусинской гипотезы Н.Ф.Остолопов утверждал о родственности саха сагайцам Красноярского края. Он же отмечал, что этнический состав саха представлен тремя поколениями – Омогоева (Батулинское), Эллэ¬ева (Кангаласское) и Хоринского (бурятское). Интересно и то, что он, как и Я.И.Линденау, подчеркивал этническую связь саха с барабинскими татарами. Этого же мнения придерживались Н.С.Щукин [Щукин, 1844, c. 273-274], Н.А.Костров [Костров, 1878, с. 130] и П.Кларк, барон И.Майдель. Таким образом, на основе фольклорных данных южных предков саха они связывали с Батулинским племенем, переселившихся с Енисейского края на Байкал и присоединившихся к Хоринскому племени, которых считают бурятами.
Н.А.Аристов писал, что по фольклорным данным саха, татарин из племени саха по имени Омогой или Эллэй мигрировал из Красноярска на Лену и связывал их с сагайцами – по его мнению, безусловно их одноплеменниками, оставшемся на родине. Происхождение этнонимов саха и сагай он связывал с древним народом сака, некогда занимавшего Западный Тянь-Шань [Аристов, 1896, с. 329–335]. Аристов высказал гипотезу о связи саха с сагайцами и урянхайцами, во времена Хубилая (конец XIII в.) переселенными из Енисея в Маньчжурию. После изгнания монгольской династии из Китая во второй половине XIV в. во время неурядиц, обижаемые монголами, отодвинулись на север и из верховьев Амура ушли на Лену. Поэтому якуты называют себя «ураанхай-саха».
Д.А.Кочневу и В.Ф.Трощанскому принадлежит уранхайская гипотеза происхождения саха, т.е. они считали, что саха родственны тувинцам. Стоит отметить эту гипотезу, так как она объединяет фольклорные данные с этнографическими и археологическими, а также получает подтверждение в лингвистике. Д.А.Кочнев высказал гипотезу о том, что прародина саха находится в Туркестане. При покорении Чингисханом тюркских племен часть урянхайского народа – якуты – «удалилась на северо-восток, к берегам Байкала» Таким образом, Д.А.Кочнев считал, что: «Гипотеза о байкальском происхождении якутов теряет свою силу и обращается в гипотезу о временном их пребывании около Байкала» [Кочнев, 1896, с. 21–29; Трощанский, 1902, с. 12–17].
Р.К.Маак среди вилюйских якутов выделил три типа: метисный, монгольский и тюркский. Последний тип он определил "якутским". Его представителей он охарактеризовал как людей преимущественно высоких с продолговатым овальным ли¬цом, с прямым с горбинкой носом, широкими глазами, "тип, которых сох¬ранился до настоящего времени (т.е. до середины XIX в.) между старши¬нами и богачами” [Маак, 1887, С. 83].
Польский ссыльный В.Л.Серошевский оставил капитальный этнографический труд «Якуты», в котором запечатлел уходящий, самобытный образ жизни саха. В этом труде есть огромный этнографический материал, сви¬детельствующий о южном, степном происхождении саха. Практически он впервые доказал, что народ саха – пришлый, с южных степных районов [Серошевский, 1993, 736 с.]. Так, В.Л.Серошевский указывал, что якуты имели представление о львах, змеях, верблюдах и других, совершенно не встречающихся в теперешной их родине. Им было известно и южное название этих животных [Серошевский, 1993, с. 182-183]. В.Л.Серошевский, как и Маак выделяет по наружности собственно тюркскую, якутскую группу. Представители этой группы отличались стройным сложением и горбатым носом, были рассеяны всюду и местами образовывали сплошные колонии, роды и нас¬леги. Но это группа в его время была малочисленна в сравнении с двумя другими и исчезала, растворяясь в двух других [Серошевский, 1993, с. 235].
В.В. Радлов в развитии якутского языка отметил три самостоятельных этапа: 1) Урянхайский, когда якутский язык был самим собой, не монгольским и не турецким. 2) Монгольский, когда якутский праязык превратился в одно из монгольских наречий. 3) Турецкий, когда урянхае-монгольское наречие было затоплено сильной турецкой языковой волной и преобразовалось в турецкое в его современном виде. Лесные урянхайцы, по мнению В.В. Радлова, по своему первоначальному происхождению, не принадлежали ни к туркам и ни к монголам. По предположению Радлова, монголы, вторгнувшись на западную сторону озера Байкал, потеснили жившие там тюркские племена. Часть этих тюрков, вытесненная на север от Байкала, смешалась с урянхае-монгольским народом и окончательно их отуречила. Герман Вамбери сближал саха с древними уйгурами, обитавшими в Северной Монголии: «Вы ищете ближайших родичей якутов, вот вам турецкий народ, язык которого «удивительным образом близок к якутскому диалекту» [Ксенофонтов, 1992, c. 201-204].
По Э.К.Пекарскому, термин «ураанхай» является «старинным названием якутского племени». По его мнению, в былинном языке слово «ураанхай» равносильно понятиям «якут, человек, земнопородный», но в сочетании «саха-ураанхай» - «люди-якуты, все племя, все якуты» [Пекарский, с. 146-147].
О.Н.Бетлингк высказал мнение о большей древности образования якутского языка и народа. Он считал, что единый «пратюркский» язык сначала разделился на две ветви - турецкую и якутскую. По словам Г.В.Ксенофонтова на основе мнения Бетлинга, о якутах с их языком можно говорить, как о старотюрках, а об остальных турецких племенах и диалектах, как о младотюрках. Следовательно, носители якутского языка и культуры в древнейшие эпохи общетурецкой истории до переселения на север могли обладать гораздо большим удельным весом и возможно являются остатками какого-то крупного пратурецкого народа [Бетлингк, 1990].
В XIX в. из китайских летописей, переведенных Н.Я.Бичуриным, ученый мир узнал о существовании в древности в степях вокруг Байкала тюркоязычного народа-гулиганей. Надо отметить, что сам Н.Я.Бичурин не считал гулигань предками саха, напротив, он указал, что «Бома – по-видимому, это были предки нынешних якутов» [Бичурин, 1953, т. 1, с. 350]. Потом в надписи на памятнике в честь Кюль-Тегина прочитали упоминание о племени уч-курыкан. Сначала В.В.Радлов предположил о том, что гулиганями подразумеваются якуты. Так началась курыканская эпопея в изучении этногенеза саха.
В советское время, к разработке проблем этногенеза народа саха стали активно привлекаться конкретные научные данные по этнографии, археологии, языкам, фольклору и истории. В конце XIX в. и в начале XX в. на берегах Байкала и Ангары сбором фольклорных данных и археологических материалов, связанных с пребыванием предков саха, занимался М.П.Овчинников, которого в силу увлеченности поставленной им проблемы, можно назвать зачинателем научного изучения байкальского этапа этнической истории саха.
П.А.Ойунский на основе материалов из эпоса – олонхо – выдвинул гипотезу о среднеазиатской прародине саха, об исходе их предков из степей вокруг Аральского моря. П.А.Ойунский время появления "олонхо" в виде отдельных повествований о войнах относил к временам татаро-монгольского нашествия на Китай. Он писал: "Древние якуты, ушедшие из Средней Азии, застали эти войны на древнекитайской территории... Очевидно, племена Средней Азии, живущие у границ Китайской империи, принимали участие в походах татаро-монголов на Китай... С уходом татар, древние якуты не в силах были удержаться в пределах занятой ими территории и им пришлось оттуда уйти с большим уроном" [Ойунский, 1962, с. 128-191].
Он связывал саха с племенем кереитов сахаэт. Как он писал, что саха во времена Угэдэя и его внука Хайду воевали во всех войнах вместе с остальными кереитами. А исход саха с прародины он обьяснял истреблением кереев джунгарами, в результате чего тюркоязычные саха скитались среди монголов, затем среди бурят, в ходе которого происходило взаимное слияние с ними. В подтверждение своей версии он приводил параллели с монголами в мифологии, в эпосе, в языке, в материальной культуре саха [Ойунский, 1926, N 3–4]. Конечно, трудно в полном смысле согласиться с подобным утверждением, однако невозможно отказать П.А.Ойунскому в смелости в постановке проблемы переселения предков саха на Среднюю Лену, имея в виду тогдашнее состояние исторической науки.
От кереитов выводил корни саха и казахский историк М.Тынышпаев. Так он пишет: "Когда-то сильное и многочисленное племя (в X веке по Харузину было около миллиона душ), жившее во время походов Тимура (1370-1390 гг.) сплошной массой на большой территории, по-видимому, в 1400-1410 годах пережило сильнейший погром и бежало - большая часть на Алтай (черневые, сагайские татары, каракасы и далее якуты), а меньшая часть бежала на запад к аргынам... В войнах Мухаммед-Шейбана упоминается племя Сахиот, очевидно керей, которое так и осталась среди узбеков" [Тынышпаев, 1925, с. 12-14].
Н.Н.Козьмин отождествил гулиганей с курыканами, и вероятным считал предположение, что этот народ-древние якуты [Козьмин, 1928, с. 5–24]. Переселение якутов-сахаларов из долины Енисея на Ангару Козьмин обьяснял экономическим и торговым кризисом в стране хакасов-кыргызов. По его мнению, сохалар-гулигане прожили около Байкала до начала XIV века, когда с востока из-за Байкала проникли буряты и вытеснили их на север, на Лену.
В 20-х г. иркутский профессор Б.Э.Петри открытую им археологическую культуру «курумчинских кузнецов» раннего железного века вокруг Байкала, Ангары связал с происхождением скотоводов Средней Лены – саха. Именно ему принадлежит предположение, что народ «курумчинских кузнецов» – «не кто иной, как предки якутов» [Петри, 1923, N 1]. Якутский археолог Е.Д.Стрелов пришел к выводу, что работа профессора Б.Э.Петри является ложной вехой в литературе по доистории саха. Будущим исследователям он оставил такое предупреждение: «Исследователь, который доверится этой вехе, забредет в такие дебри, где нога якутского народа не ступала никогда» [Стрелов, 1926, Вып.3].
Первую монографию, посвященную происхождению народа саха, написал Г.В.Ксенофонтов. При решении этой задачи он использовал в ос-новном огромный фольклорный материал наряду с историческим (востоковед¬ческим). Опираясь на достижения науки своего времени, автор подверг подробному анализу историографию проблемы, выделил теоретические подходы к решению этногенетических процессов. Широко используя данные фольклорных источников, он высказал ряд смелых гипотез, не потерявших своей актуальности до наших дней. С позиции современной науки видно, что ему не хватало источниковой базы, чтобы сформулировать более точную версию. Ему, как зачинателю материалистического подхода к изучению данного вопроса, приходилось действовать на ощупь, строить свои догадки и гипотезы не на основе научно обоснованных положений, а собственных размышлений, безусловно, иногда опередивших свое время.
Проблему, которую Г.В.Ксенофонтов рассмотрел в своей книге, он назвал «проблемой происхождения якутов и расследования путей переселения их на Лену». Сначала происходило переселение на Вилюй уранхайцев (оронкон-ураныкааны), представляющих собой потомков отуреченных тунгусских племен и гуннов с примесью монголов и тюрков. Вторыми на Вилюй переселились в VII–VIII вв скотоводы «гулигань» (китайских источников) или «юч курыкан» (рунических памятников орхонских тюрков). Народ «саха» уйгурского происхождения – предки якутов Центральной Якутии, переселилась на Лену из Прибайкалья в IX–XII вв. С ними вместе прибыла династия Тыгынов, установившая свою власть над территорией почти всей Якутии, прерванную только приходом русских. Такова общая схема подхода Г.В.Ксенофонтова к проблеме происхождения саха [Ксенофонтов, 1992]. Однако необходимо отметить, что в своей монографии автор «расследовал» только вопрос о происхождении северных и вилюйских якутов, а главный вопрос – вопрос о происхождении собственно саха («второго состава» якутского народа) – он обещал изучить во втором томе книги. Иными словами, мы имеем дело с усеченным подходом к решению поставленной автором задачи.
Г.В.Ксенофонтов сделал чрезвычайно много для изучения историографии, сбора фольклорных источников и высказал ряд смелых гипотез, не потерявших свою актуальность до наших дней. Именно ему принадлежит начало изучения этнической связи саха с племенами Баргуджин-Тукума XII – XIII вв. При этом автор уделял особое внимание племенам хори-тумат, ойрат, баргут. Он утверждал о раннем проникновении тюрко-монгольских племен в различные районы Якутии, хотя при этом он вступил в противоречие с данными исторической науки, согласно которым вилюйские и северные саха в большинстве своем – поздние обьякученные тунгусы.
Вопросами происхождения саха занимался и выдающийся советский этнограф С.А.Токарев, в годы войны работавший в ИЯЛИ. Ему принадлежит положение о преимущественно местном происхождении народа саха, в формировании которого, наряду с южными элементами, весьма активную роль играли коренные аборигены Якутии. Таким образом, он заложил основы нового понимания данной проблемы. Так он подчеркивал, о том что: "Процесс формирования якутской народности был, конечно, сложным процессом, но одной из самых существенных сторон его был переход рыболовно-охотничье-оленеводческих аборигенных племен к разведению конного и рогатого скота" [Токарев, 1945].
Первый комплексный подход к решению проблем происхождения саха применил академик АН СССР А.П.Окладников. В работе, посвященной древнему этапу истории Якутии, он использовал данные фольклора с языковыми, этнографическими и археолого-историческими данными. Ему удалось связать археологические памятники курумчинской культуры с предками саха, которых в древних письменных источниках называли курыканами-гули¬ганями. Он ввел в научный оборот большое количество исторических преданий, не использованных до него. Преимущество его трудов состоит в том, что автор был одновременно и археологом, и историком, а также проводил собственные лингвистические и этнографические исследования. Другое его преимущество в том, что проблему происхождения саха он связал с проблемами этногенеза народов Восточной Сибири, Средней и Центральной Азии. Главное в его подходе к проблеме состоит в том, что он тюркоязычных предков саха связал с курыканами и именно под этим углом зрения интерпретировал исторические предания о предках саха Омогое и Элляе. Только где-то в первой половине XVI или в конце XV в. с Верхней Лены вышла в район Средней Лены основная часть якутов, считавшая себя потомками Эллэя (это были главным образом кангаласцы, а также намцы и баягантайцы) [Окладников, 1955].
Видное место в изучении проблемы происхождения саха занимают работы Б.О.Долгих. Он считал, что предками саха является часть бурятского племени эхеритов на Верхней Лены, затем расселившаяся вниз по Лене. При этом этническим ядром саха он считал кангаласцев, связывая их с эхиритским родом хэнгелдур. Ему же принадлежит вывод о том, что легендарные туматы являются одними из предков вилюйских саха Прототипом этнонимов саха и эхирит он считал слово «jаха» [Долгих, 1960, с. 44].
Д.Е.Еремеев связывал самоназвание якутов "саха" с древними тюрками, предками которых являются ираноязычные саки. Подобное утверждение опирается на мнение историков, что авестийские туры в персидских источниках именуются са¬ками. При этом предполагается, что в период завершения этногенеза древних тюрков, т.е. в III-V вв. "туры с быстрыми конями" были отуречены, а их родоплеменное имя "тур" превратилось в этноним "тюрк" [Еремеев, 1980, с. 129-130].
После А.П.Окладникова в 60-70-х годах проблемой происхождения саха занимался сотрудник института, археолог И.В.Константинов. Его исследование представляется комплексным, в нем предпринята, попытка обобщить данные наук, имеющих отношение к изучению этногенеза саха. Представляют большой интерес размышления автора о переселении саха в Центральную Якутию; по его мнению, оно происходило примерно в XV в. как переселение довольно компактной этнической группы, представлявшей вполне сложившуюся этническую общность. Ему удалось дальше развить гипотезу о прибайкальской прародине саха.
Им был сделан вывод о том, что саха и булагаты некогда составляли единое племя, разделившееся на две половины. Таким образом, о том, что саха долгое время в Прибайкалье могли совместно проживать вместе с бурятами, свидетельствуют не только фольклорные данные, но и антропологические, лингвистические материалы, а также данные материальной и духовной культуры саха. На основании этих материалов можно говорить о продолжительном двуязычии как предков саха, так и западных бурят эхирит-булагатов [Константинов, 1975, 2003].
И.В.Константинову принадлежит заслуга изучения «погребений с конем» на территории Средней Лене, которую он связал с Усть-Талькинским и Сэгенутским могильниками в территории Приангарья, которые он также изучал в ходе экспедиционной поездки. Он считал, что в эпоху монголов в Прибайкалье появились какие-то тюркоязычные племена, близкие усть-талкинцам, которые и занесли обычай закапывать умерших вместе с конем в бассейн Верхней Лены. И.В.Константинов связывал усть-талькинцев с племенем у-сэ-хань, упоминаемого в китайских источниках в связи с монгольскими походами в Южную Сибирь [Константинов, 1970, С. 196-197; 1971, С.182–184].
Археолог И.Е.Зыков также отождествлял саха с курыканами. Поэтому этапы этногенеза саха он связывает с проблемой становления и распада курыканского обьединения. Он делит этническую историю народа на четыре этапа: первый этап – таштыкский (I в. до н.э. – V в. н.э.), протекавший на Минусинской котловине. Следовательно, курумчинцы отделились от таштыкцев. Значит, таштыкская культура была основной для древнехакасской и для курыканской культуры. Второй этап – курыканский (VI – X вв.), когда на территории Прибайкалья в результате взаимодействия таштыкцев с носителями плиточных могил, формируется основа культуры и хозяйства якутов. Третий этап – древнеякутский (протоякутский), XI-XII вв. К концу этого этапа, протекавшего на Верхней Лене оформились древние якуты. Четвертый заключительный этап протекал в XIII-XIV вв. и представлял время консолидации якутской народности, в которой принимали местные племена [Зыков, 1978, с.134-136].
Довольно противоречивый взгляд на данную проблему имел старейший якутский этнограф С.И.Николаев. Его диссертация была посвящена этни-ческой истории вилюйских якутов. На основе архивных документов, он доказывал, что в этногенезе вилюйской группы саха преимущественное значение имело переселение из центральных улусов. По его приблизительным подсчетам, около 80 % всех якутов, живших в верхнем и среднем течении Вилюя в конце XIX в., состояла из потомков переселенцев из Центральной Якутии, а среди центральных якутов преобладали кангаласцы. Здесь они почти полностью поглотили коренное эвенкийское население. Якуто-тунгусское смешение способствовало формированию особой этнической группы – вилюйских саха. Также им был сделан вывод, что термин "тумат" был собирательным, общим названием большинства вилюйских якутов к приходу русских, так называемых «пеших якутов» [Николаев, 1957].
Но потом С.И.Николаев, после ухода на заслуженный отдых, стал ярым сторонником аборигенного происхождения народа саха. При этом автор особое внимание обращал на име¬ющиеся саха – самодийские параллели, считая саха отуреченными самодийцами. При этом он топоним Майа (название села) и имя человека Майагатта (легендарный герой преданий) сопоставлял с названием рода майаат. В легендарных маятах видят самодийцев, проникших в территорию Якутии. Он также отождествлял олекминский род мэйик с майаатами [Николаев, 1995].
Предания о майаатах были распространены не только в позднее объякученном далеком Оленъке, но и в якутском Ковяйском улусе. Например, по фольклорному сюжету, пришлые воинственные майааты во главе с богатырем Таас Бас Бадьаайы истребили местных кыргысов и заняли Ковяи. Родоначальники ковяйских саха – легендарные Куокуйа и Тыайа, происходили от воинственных майаатов. Майааты во главе с Манан Мэкчэ обитали и вместе впадения реки Тукээн в Вилюй т.е. в районе Верхневилюйского района [Захаров, 2000, с. 48].
В месте впадения реки Тун в Вилюй проживали туматы во главе с Урэнчэ Хоhууном. Племена туматов и майаатов были особенно воинственными. Они часто вели ожесточенные межродовые войны с целью обладения той или иной местностью [Захаров, 2000, с. 50].
Продолжение своего развития проблема этногенеза саха получила в трудах А.И.Гоголева, который использовал весь совокупный материал, накопленный как предшественниками, так и современной наукой. Для его работ характерно то, что в них прослеживаются параллели как с древними и средневековыми, так и с современными народами, и не только тюр¬ко-монгольского региона. А.И.Гоголев происхождение народа саха рассматривает, прежде всего, через этнографические и археологические материалы. Поэтому фольклорные источники он анализирует сквозь призму данных именно этих наук.
По мнению А.И.Гоголева, стартовый комплекс в этнокультуре саха представлен скифо-хуннскими истоками. Вместе с тем он осветил и южносибирское направление или древнеал¬тайский субстрат в этнической истории саха. В этом контексте он в этнокультуре, в духовной лексике саха обнаруживает значительный древний субстрат индоиранского происхождения. В древнетюркскую эпоху по его словам, происходило формирование тюркских основ якутского языка и культуры. Заметным вкладом в изучаемую проблему является обнаружение А.И.Гоголевым скотоводческой ку¬лун-атахской культуры XIII-XV вв., для которой характерна связь с куры¬канской эпохой в Прибайкалье. В этногенезе саха он прослеживает участие второй тюркоязычной группы с кыпчакским наследием.
Считается, что племена, придерживавшиеся обряда погребений с конем, окончательно определили культуру и язык саха. Примечательно, что в более поздних якутских материалах XVII-XVIII вв., «вырисовывается панорама кыпчако-якутских связей по линии сходства некоторых черт материальной культуры» [Гоголев, 1993, с. 111]. В то же время, «параллели между курыканской и кулун-атахской культурами, как бы затушевываются» [Гоголев, 1993, с. 110].
Исторические предания саха А.И.Гоголев считает находящимися в согласии с данными этнографии и археологии. Так, в лице Омогоя он усматривает потом¬ков курыкан, принадлежавших по языку к огузской группе. Эллэй, по его мнению, олицетво¬рял собой южносибирскую кыпчакскую группу, представленную в основном кангаласцами. Предания об Улуу Хоро пишет ученый отразили приход монгольских групп на Среднюю Лену [Гоголев, 1988, 1993].
Этнограф Ф.Ф.Васильев в своих работах выделяет четыре пласта в этногенезе саха. Самый древний культурный пласт, оказавший заметное влия-ние на формирование этноса, он определил как этнокультурный субстрат уральского облика. Но по его словам: "рассматриваемый этнический субстрат не мог играть приоритетной роли в формировании якутского народа и его культуры" [Васильев Ф.Ф., 1994].
Тунгусо-маньчжурский пласт представлен не только эвенками, но и представителями амуро-маньчжурского региона. Например, имя предводителя мальжегарцев Нанай Намырчы напоминает название амурской народности нанай. Поэтому малъжегаров можно вывести от маньчжуров. Название рода вилюйских саха уодугэй созвучно с названием другого амурского народа – удэгэ. Прародитель дюпсинцев в архивных документах считался сын женщины по имени Кутур Эмээхсин – Амыр или же Амыр Касков. В антропониме Амыр присутствует название реки Амур. Оружия ближнего боя (батас, батыйа, хотокоон), военная тактика саха получают объяснения только при обращении к тунгусо-маньчжурским, т.е. дальневосточным материалам.
Раннеякутский этап этногенеза, датируемый второй половиной XIII–XIV вв., связан с племенами кыргыс, хоро, тумат и выделяется им как ранний, кыргысский пласт. С кангаласцами – носителями культуры погребений с конем, связан финальный этап этногенеза саха, для него характерна консервация кимако-кыпчакских элементов [Васильев Ф.Ф., 1995]. Ф.Ф.Васильев обнаружил сходство погребения с конем в местности Манчаарылах с подобными памятниками в Прииртышье, принадлежащими кимакам. Им также отмечен факт сходства ритуального погребения собаки, встречающего в якутских материалах и обнаруженных в Горном Алтае и Прииртышье погребений, принадлежащих тем же кимакам [Васильев Ф.Ф., 1995, с. 22-23].
Археолог А.Н.Алексеев попытался усилить аргументы в поль¬зу преимущественно местного происхождения саха. Он придерживается мнения о том, что отуреченные в резуль¬тате миграции небольших групп пришельцев из южных районов палеоазиаты, проживавшие на территории Средней Лены с незапамятных времен, являются основными предками саха. По его мнению, «смешавшись с пришлыми тюрками, перенимая их более развитую культуру и язык, местные палеоазиатские (протоюкагирские, протосамодийские) племена дали начало формированию нового этноса – народа саха» [Алексеев, 1996]. Так, А.Н.Алексеев «малые дома» считает самостоятельной культурой, переходной от раннего железного века к кулун-атахской культуре, и датирует их XIII в. [Алексеев, 1994, с. 31–32]. Напомню, что люди, оставившие культуру «малых домов», были охотниками и рыболовами, не занимавшимися скотоводством. По его утверждению, в генотипе современных саха местный палеоазиатский тип преобладает над тюркским. Антропологи в этой связи утверждают, что «по крайней мере часть якутов можно назвать палеоазиатами в центральноазиатских масках» [Алексеев, 1994, с. 67].
По своим конструктивным особенностям и строительным приемам погребальные сооружения якутов, по мнению Р.И.Бравиной, близко стоят к погребальным сооружениям Алтая пазырыкского времени. Обряд трупосожжения, по этнографическим данным связывается с племенем кыргыс и утверждается, что именно у них могли принять данный обряд курумчинцы-курыкане. Обычай ставить на могиле камни-балбалы, общность некоторых терминов, обычай погребения умерших в определенное время года, обычай изготовления тюктюйэ связывают якутский погребальный обряд с древнетюркскими погребальными традициями. Обряд погребения с остовом коня, изготовление чучела лошадей, а также многие предметы сопроводительного материала (шейные гривны, серьги в виде знака вопроса) она связывает с поздним, кыпчакским компонентом в этногенезе саха [Бравина, 1996, с. 165-167].
В 1954 г. в Гамбурге была издана книга У.Йоханзен, посвященная якутской орнаментике. В результате широкого сравнительного анализа У.Йоханзен выявила в якутской орнаментике параллели с Пазырыкской культурой V-III вв. до н.э., с древним Ираном и Китаем. По ее мнению, эти изображения встречаются на гуннских зеркалах в Венгрии, с которыми она проводит аналогии с якутскими культовыми шаманскими и женскими нагрудными украшениями [Йоханзен, 1954].
От¬дельные вопросы интересующей нас проблемы затрагивали в своих исследованиях филоло¬ги, фольклористы, антропологи, историки, высказывание которых имеет определенное историографическое значение. Некоторые из них выдвинули собственные ори¬гинальные гипотезы. Филолог Е.С.Сидоров предков саха видит в племенах сахарча или сахалянь - так называемых «черных» маньчжур. Оказывается, в средние века на маньчжурском языке термин саха означал понятия «охота», «травля зверей», «облава», а термин «сахалянь» – «черный», «север», «весьма темный» [Сидоров, 1984, с. 41–42].
В.Ф.Ермолаев утверждает, что "йако" и "саха" были якобы названиями двух различных племен, которые со временем образовали один народ. При этом "йако" будто-бы жили на долинах Эркээни и Туймаада и затем вошли в состав саха. Происхождение этнонима саха В.Ф.Ермолаев связывает с маньчжурским племенем ехэ [Ермолаев, 1995, С.39 – 43]. Весьма любопытны утверждения о том, что роды «йако» первоначально могли быть юкагирскими. Впоследствии они составили костяк эвенских родов «йако», а также якутов [Курилов, 1999, с. 86].
Собственной разработкой этой проблемы занимались также лингвисты на основе языковых данных. Много интересного имеется в материалах труда Г.В.Попова: «Слова «неизвестного происхождения» якутского языка. (Сравнительное историческое исследование)». Раньше утверждалось, что первыми оседлыми скотоводами на севере, могли быть монголоязычные племена, но Г.В.Попов и для них находит древнетюркские параллели, что опять же говорит о заимствовании скотоводства предками монголов от тюркоязычных соседей или, скорее, о тюркоязычии их предков. По лингвистическим данным, с XII или XIII вв. началось мощное влияние какого-то монгольского языка на язык саха, ускорившее наметившуюся тенденцию закономерных исторических переходов звуковой системы языка саха. Монгольский период, по мнению ряда исследователей, закончился к XVI веку. По мнению Г.В.Попова, формы якутских монголизмов соответствуют формам калмыцкого (ойратского) языков [Попов, 1986].
Н.К.Антонов установил, что у саха слова, относящиеся к челяди, второстепенным женам, детям, являются монгольскими. Установлено, что вся терминология, обозначающая бедные слои населения (дьадьаны, буу, буокан) - работников, служителей и слуг (симэхсин, сорук боллур, догор, догуhуол и т.п.) – заимствована из монгольского происхождения. На этом основании Н.К.Антонов выдвинул положение о существовании такого периода в истории предков саха, когда они могли быть «господствующим слоем над монголоязычными племенами, бывшими под их властью» [Антонов, 1971].
Изучение морфологии якутского языка, позволило Г.Г.Филиппову сделать вывод о том, что “огузский этнос саха либо имел такую самостоятельность и такое географическое местонахождение, которое дало ему возможность сохранить свой язык в общекыпчакской среде” [Филиппов, 1999, с. 98]. Однако в нее проникли сибирские элементы, от какого-то кыпчакского языка, ассимилированного в якутоязычной среде.
Для установления времени прихода южных предков саха на современную родину большое значение имеет труд польского ученого Ст. Калужинского "Монгольские элементы в якутском языке". Как он пишет, соприкосновение саха с монголами происходило во время образования Монгольской империи с XII-XIII по XV-XVI вв. Он также высказал мнение, что предки саха переселились после XIII в., при этом опирается на наличие в языке саха монгольской терминологии. Его вывод о том, что основная масса монгольских слов в языке саха не очень древнего происхождения заслуживает внимания специалистов [Калужинский, 1961, с. 21].
Как считает Е.И.Убрятова, якутский язык, по-видимому, сложился в процессе распространения какого-то древнего тюркского языка кыпчакского типа, в иноязычной среде. Для нас крайне важен его вывод о том, что предки саха, эвенки (тунгусы) и какое-то монголоязычное племя некогда жили в непосредственном общении и были фактически многоязычными. Во всяком случае, до прихода древних тюрков на Лену в районе междуречья Лены и Алдана жили какие-то тунгусоязычные группы. Они давно слились с тюрками [Убрятова, 1985, с. 47-48].
Диалектолог С.И.Иванов отмечает факт небольшого диалектного различия внутри единого якутского общества. Считается, что происхождение акающих говоров связано с постепенным переходом на якутский язык монголоязычных предков саха. Возможный очаг зарождения аканья, лингвисты связывают с территорией намцев-бетунцев-борогонцев, а оканья – кангаласцев-мегинцев-нахарцев. Затем с разрастанием первых племенных групп, аканье было перенесено на территорию атамайцев, дюпсинцев, чэриктэйцев, баягантайцев, а оканье – ботуруссцев, катылынцев, сыланцев. Все факты говорят о том, что в среднеленском крае, проживали «роды, испытавшие когда-то сильное влияние какого-то монгольского языка и явившиеся на Среднюю Лену уже омонголенными» [Иванов С.А., 1980, с. 170, 171, 98]. Хотелось бы обратить внимание на тот факт, что «акающие» роды саха как приводилось выше, происходили в прошлом от монголоязычных племен.
В статьях и в научно–популярных изданиях Н.Е.Петрова, отождествляющего предков саха с хоро-курыканами, лингвистические исследования сочетаются с популярным изложением точки зрения А.П.Окладникова, автора курыканского происхождения саха [Петров, 2003]. Очень сильной стороной работы Н.Е.Петрова является то, что он находит большое количество якутско-бурятских языковых параллелей.
Весьма интересно и то, что тюрколог и монголист В.М.Наделяев, а затем Ю.И.Васильев предков саха выводят от киданьского военного отряда, возглавляемых представителем династии Елюй, прибывшего на Среднюю Лену в XII в. [Васильев, 1997].
Огромную, до сих пор еще не оцененную роль в изучаемую проблему вносят топонимические исследования М.С.Иванова по территории Якутии, частично отраженные в опубликованных работах. В частности, им собраны уникальные материалы о расселениях древних племен Якутии, их тотемных верованиях, а также высказан ряд глубоких замечаний по поводу происхождения отдельных родов саха. Так, ему принадлежат заметки о происхождении следующих этнотопонимов на территории Якутии: хоро, туматов, баягантайцев, хатыгынов, сортолов, борогонцев, джарханцев [Иванов, 2000, 1988, 1985, 1982, 2001].
Фольклорист В.М.Никифоров в своих работах затрагивает не только данные фольклорных источников, но и китайских источников. Ему принадлежит статья “К проблеме дислокации предков саха близ озера Байкал: по данным нарративных источников (Опыт экзетики переводных текстов из китайских династийных хроник)” [Никифоров, 2000, C. 88-94]. Здесь он впервые затронул проблему нового прочтения китайских данных о месте локализации племени гулиганей. Как видно из его публикаций, предками саха-якутов он считает алакчинов и туматов.
Статьи В.В.Ушницкого были сначало посвящены изучению связи кангаласов с племенем канглы, кыпчакскому компоненту в составе саха, затем сформированному им участию кимакского компонента в этногенезе саха, на основе преданий о южной прародине саха – Ураанхай. В них автор исходил из гипотезы казахского ученого С.М.Ахинжанова, что настоящим названием кимаков был этноним уран+кай [Ушницкий, 1998, 2000, 2002, 2003].
Позже автор скоцентрировался на изучении влияния завоеваний Чингисхана на происхождение нового этноса на Средней Лене, на основе проникновения разгромленных им племен кереитов и меркитов на Север, связи якутских хоро с бурятскими хоринцами и в целом монгольского компонента в этногенезе саха [Ушницкий, 2000].
Много обьективного и полезного в изучении проблемы этногенеза саха содержат труды бурятских исследователей, этнографов и археологов. Наиболее ценные наблюдения принадлежат Г.Н.Румянцеву, Д.Д.Нимаеву, Б.Б.Дашибалову, Д.С.Дугарову, Б.Р.Зориктуеву и Б.О.Михайлову. Особый интерес представляет изучение ими проблем происхождения средневековых курыканов, бурятского племени хори. Археологические и исторические источники использовал Б.Б.Дашибалов. Ему удалось довольно удачно связать хори со средневековыми курыканами и представить подробнейшие сведения о них на основе историографических и археологических материалов. Довольно интересным представляется взгляд ведущего специалиста по археологии региона Байкала на этническую связь с ним народа саха и бурятского этноса. Им утверждается, что монголоязычный хоринский компонент связывает оба народа и выводит к их предкам – курыканам [Дашибалов, 1995]. Выявление дальневосточного субстрата в курыканской культуре позволило ему изменить прежний взгляд и прийти к выводу о монголоязычии курыкан. Последнюю волну тюрков, принесшую в регион Байкала погребения с конем, он связывает с кыпчаками, считая, что именно через Прибайкалье шла тюркская ветвь саха. При этом кыпчакский компонент, связанный и с движением ойратов, является общим наследием в этногенезе западных бурятов и саха [Дашибалов, 2003].
Как доказывает Д.С.Дугаров с индоариями (саками) и их самой восточной ветвью – юэчжэми-тохарами имеют тесные этно - и культурогенетические связи предки современных бурят, cаха и некоторых народов Саяно-Алтайского нагорья. По мнению Д.С.Дугарова, белоголовый орел, живущий на Ольхоне, является (как патрон белых шаманов) полномочным представителем древнего бога Айа [Дугаров, 1991, с. 205]. Круговой хороводный танец типа еохор, ныне бытующий у бурят, эвенков, якутов и долган, связывается с верованиями этих народов и имеет уйгуро-курыканское происхождение. Считается, что у курыкан был круговой хороводный танец и восемнадцать помощников шамана. Образ быка у бурят сопоставляется с культом скандинавского бога грома и войны Тора, вооруженного боевым топором, бог-громовержец саха Айыы-тойон также имеет своего помощника Сюгэ-тойон («Топор-господин»). Утверждается, что эти контакты относятся к бронзовому веку, миграциям тохаро-юэчжийских племен [Дугаров, 2002, с. 117–123].
Т.М.Михайлову принадлежит обнаружение в записях «о черных всадниках», упоминание о яхад – «трех якутов» и на этой основе он выдвинул версию о том, что Ажирай воевал против якутов и погиб от стрел якутских воинов [Михайлов, 1980]. По мнению Б.Р.Зориктуева, хоролоры Якутии не происходят от хоринских бурят пришедших в XVII в. в Забайкалье, и могли быть связаны с выходцами из территории Приамурья. Так он указывает, что найденная Е.Стреловым одежда хоролоров не похоже на древную якутскую и не имеет ничего общего с одеждой монгольских народов. В то же время она по своему покрою близко напоминает одежду эвенков [Зориктуев, 1997, с. 51].
По утверждению Р.Н.Дугарова, современные хоринцы Якутии (хоро) и Бурятии именно унаследовали свое самоназвание от хунну-хор и дун-ху [Дугаров Р.Н., 2003, с. 4-5]. Р.Н.Дугаров бегство части хоринцев по реке Лене вниз к сородичам, ранее ушедшим на север, связывает с поражением от войск монголов. По его мнению, хоринцы уходили по реке Лене в поисках лучших охотничьих угодий на плотах со скотом. Хэнгэлдэры – сородичи кангаласцев в Прибайкалье обурятились, а в Якутии оставались тюркоязычными, как и хоринские батулинцы. Охорившиеся батулинцы вновь перешли в лоно «родного» тюркского якутского языка, лексика которого в значительной мере смешана с хоринским языком [Дугаров Р.Н., 2003, с. 7].
В.С.Николаев на территории Южного Приангарья выделил отдельную усть-талькинскую археологическую культуру XII-XIV вв. Народом, создавшим усть-талькинскую культуру, В.С.Николаев считает тюркоязычные племена туматов, мигрировавших в конце XI в. в Предбайкалье с предгорий Саяно-Алтая. Он не исключает, что перед переселением в Предбайкалье туматы входили в кимако-кыпчакский союз. При этом он опирается на сведения письменных источников (ССМ и Рашид-ад-дин), располагавших туматов между кыргызами и баргутами в северных пределах Баргуджин-Тукума. Усть-Талькинская культура просуществовала в Прибайкалье до конца XIV в., когда в конце XIV – начале XV в. проникли новые племена с юга и вытеснили усть-талькинцев (туматов) в территорию Верхней и Средней Лены. Отсюда он считает, что часть туматов и хори мигрировала на Среднюю Лену под давлением протобурятских племен из Северной Монголии, и положили начало этносу саха [Николаев, 2003].
Наблюдается высокая степень совпадения гаплотипов между популяциями якутов, эвенков и эвенов, которая объясняется, скорее, интенсивным переносом N3 хромосом из популяций якутов к эвенкам и эвенам и слабым обратным потоком С3с-гаплотипов от эвенков к якутам. Спектр митохондриальных линий указывает на то, что женщин, внесших вклад в генофонд якутского этноса, было много, причем разного происхождения. Некоторая часть материнских линий является более древней, автохтонной, другие появились на северных территориях позже и, возможно, связаны с переселением предков якутов из Прибайкалья. Кроме того, в генофонде якутов сохранилось небольшое количество линий древнего палеоевропеоидного населения Сибири (Федорова… 2003).
С.А.Федорова историю якутов путем анализа отцовских и материнских линий, восстанавливает следующим образом: предковая популяция характеризовалась малочисленностью и, скорее всего, выраженным доминированием мужчин одного рода (N3). Прародителем мог быть человек, относящийся к верхушке социальной иерархии, у которого было много сыновей. Эпидемии и войны, возможно, даже способствовали увеличению доли N3-хромосом за счет эффекта генетического дрейфа (Федорова, 2008).
Таким образом, предков саха искали среди древних народов и тюркских племен Центральной Азии: саков (И.Страленберг, А.И.Гоголев), хуннов (А.Н.Бернштам, Г.В.Ксенофонтов), древних тюрков (Д.Е.Еремеев, И.В.Константинов), древних уйгуров (Герман Вамбери, Д.И.Кочнев, Г.В.Ксенофонтов), племени теле курыкан (А.П.Окладников, Г.В.Ксенофонтов, И.В.Константинов, А.И.Гоголев, Н.Е.Петров) и сигйе-согйе (Г.В.Ксенофонтов, П.Карцев), бома-алатов (Н.Я.Бичурин, В.М.Никифоров), енисейских кыргызов (С.И.Николаев), кимаков (Ф.Ф.Васильев), кыпчаков (А.И.Гоголев). Давней является и традиция поиска этнических предков саха среди «лесных племен» Баргуджин-Тукума и монгольских племен эпохи Чингис-хана. Так имеются гипотезы, связывающие саха с сахаэтами в составе кереитов (М.Тынышпаев, П.А.Ойунский, Н.А.Сердобов), с меркитами, с хори-туматами (С.И.Николаев, Б.О.Долгих, В.С.Николаев), с сайн-урянхами (В.В.Радлов, В.Ф.Трощанский), с усухань и кули-анги-хэшэ «Юань-ши» (И.В.Константинов, Н.Е.Петров), буир-нурских татар.
Давней традицией является и поиск этнических предков саха на территории Дальнего Востока и Маньчжурии. Так предков саха искали среди племен «сахалянь» и «сахарча» маньчжурских источников (Е.С.Сидоров), кыргызов переселенных в Маньчжурию, киданей бежавших после поражения от чжурчжэней (В.М.Наделяев, В.И.Рассадин, Ю.С.Васильев), утверждали о дальневосточном (связанном с чжурчжэнями) компоненте (Ф.Ф.Васильев).

Библиография.

Иванов, 1978 – Иванов В.Н. Русские ученые о народах северо-востока Азии (XVII- начало XX в.). – Якутск: Кн. изд-во, 1978. – 320 с.
Идес, Бранд, 1967 – Идес Избранд, Бранд Адам. Записки о русском посольстве в Китай (1692-1695 гг.). – М., 1967. – С. 288.
Миллер, 1937 – Миллер Г.Ф. Описание Сибирского царства. – М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1937. – Кн.1. – 607 с.
Линденау, 1983 – Линденау Я.И. Описание народов Сибири: (первая половина XVIII века). – Магадан: Кн. изд-во, 1983. – С. 176.
Этнографические материалы Северо-Восточной географической экспедиции 1785-1795 гг., 1978 – Этнографические материалы Северо-Восточной географической экспедиции 1785-1795 гг. Составитель З.Д.Титова. – Магадан, 1978. – С. 28.
Остолопов, 1806 – Остолопов Н. О происхождении, вере и обрядах якутов//Любитель словесности. – 1806. – Ч. 1. – С.118 –147.
Щукин, 1844 -- Щукин Н.С. Поездка в Якутск. Изд.2. – СПб., 1844. – С. 273-274.
Костров, 1878 – Костров Н.А. Очерки юридического быта якутов // Записки ИРГО. – 1878. – Т. VIII. Отд. 2. – С. 130.
Аристов, 1896 – Аристов Н.А. Заметки по этническому составу тюркских племен и народностей//Живая старина. – 1896. – Вып. III – IV. – С.329 – 335.
Кочнев, 1896 – Кочнев Д.А. Очерки юридического быта якутов//Известия Общества археологии, истории, этнографии при Имп. Казанском университете. – Иркутск, 1896. – Т.XV, Вып. II. – С.21 – 29.
Трощанский, 1902 – Трощанский В.Ф. Эволюция черной веры (шаманства) у якутов. – Казань: Типо-литогр.Импер. ун-та, 1902. – 185 с.
Маак, 1887 – Маак Р.К. Вилюйский округ Якутской области. –Ч.III. –СПб., 1887. –С.83.
Пекарский – Пекарский Э.К. Из преданий о жизни якутов до встречи их с русскими // Записки ИРГО по этнографии. – Т.34. – С. 146-147.
Бетлингк, 1990 – Бетлингк О.Н. О языке якутов. – Новосибирск: Наука, 1990. – 59 с.
Серошевский, 1993 – Серошевский В.Л. Якуты. Опыт этнографического исследования. – 2-е изд., – М., 1993. – 736 с.
Бичурин, 1953 – Бичурин Н.Я. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. – Т.III. – М.; Л., 1953. – 332 с.
Ойунский, 1962 – Ойунский П.А. Якутская сказка, ее сюжет и содержание // Айымньылар. – Т.VII. – Якутск, 1962. – С. 128 – 191.
Ойунский, 1928 – Ойунский П.А. Саха уоскээбитэ // Чолбон. – 1928. – N 5–6. – С. 39–44.
Тынышпаев, 1925 – Тынышпаев М. Материалы к истории киргиз-казахского народа. – Ташкент, 1925. – С. 12-14.
Козьмин, 1928 – Козьмин Н.Н. К вопросу о происхождении якутов-сахалар. - Иркутск, 1928.
Ксенофонтов, 1992 – Ксенофонтов Г.В. Ураанхай-сахалар. Очерки по древней истории якутов. – Т. I. Кн. I. – Якутск, 1992. – 412 с.
Токарев, 1941, 1945 – Токарев С.А. Происхождение якутской народности // Краткие сообщения Института истории материальной культуры АН СССР. – 1941. Вып. 9; Токарев С.А. Общественный строй якутов XVII-XVIII вв. – Якутск, 1945.
Окладников, 1955 – Окладников А.П. История Якутской АССР. ¬– Т. I. Якутия до присоединения к русскому государству. – М.; Л., 1955. – 295 с.
Долгих, 1960 – Долгих Б.О. Родовой и племенной состав народов Сибири в XVII в. – М., 1960. – 600 с.
Еремеев, 1980 – Еремеев Д.Е. «Тюрк»-этноним иранского происхождения ? –СЭ. 1980. N:4. – С.129-130.
Константинов, 1975, 2003 – Константинов И.В. Происхождение якутского народа и ее куль-туры//Якутия и ее соседи в древности. – Якутск, 1975. – С. 106-173.; Константинов И.В. Происхождение якутского народа и его культуры. – 2-е изд., испр. – Якутск, 2003. – 92 с.
Константинов, 1970 – Константинов И.В. Захоронения с конем в Якутии (новые данные по этногенезу якутов) // По следам древних культур Якутии (Труды приленской археологической экспедиции). – Якутск: Кн. Изд-во, 1970. – С. 196-197.
Константинов, 1971 – Константинов И.В. Материальная культура якутов XVIII века (по материалам погребений). – Якутск, 1971. – С.182–184.
Зыков, 1978 – Зыков И.Е. Основные этапы этнической истории якутов по данным археологии // Полярная звезда. – 1978. – С.134-136.
Гоголев, 1993 – Гоголев А.И. Якуты (Проблемы этногенеза и формирования культуры). – Якутск: Изд-во ЯГУ, 1993. – 200 с.
Николаев С.И, 1957 – Николаев С.И. Основные этапы этнической истории вилюйских якутов // Краткие сообщения Ин-та этнографии АН СССР. – 1957. – Вып. 27 – С. 90–98.
Николаев С.И, 1995 – Николаев С.И. – Сомоготто. Происхождение народа саха. – Якутск: НИПК «Сахаполиграфиздат», 1995. – 112 с.
Захаров, 2000 – Захаров И.И. Майя, ацтеки, майааты… История обоснования и закрепления автохтонных жителей Средне-Вилюйского субрегиона (VII – конец XVI в. в.). // Илин. – 2000. – N 2. – С. 48.
Васильев, 1994 – Васильев Ф.Ф. К вопросу об уральском компоненте в этнической культуре якутов//Этнос: традиции и современность. – Якутск, 1994. – С.16.
Васильев, 1995 – Васильев Ф.Ф. Военное дело якутов. – Якутск: Бичик, 1995. – 224 с.
Алексеев, 1996 – Алексеев А.Н. Древняя Якутия. Железный век и эпоха Средневековья. Сер.: История и культура Востока Азии. – Новосибирск: Изд-во инст-та археологии и этнографии СО РАН, 1996. – С. 41.
Алексеев, 1994 – Алексеев А.Н. К вопросу о происхождении якутского народа // Сб. науч. тр. Серия: Филология. – Якутск, 1994. – С. 66 – 67.
Бравина, 1996 – Бравина Р.И. Погребальный обряд якутов: Учеб. пособие. - Якутск: Изд-во Якутского университета, 1996. – 230 с.
Йоханзен, 1954 – Йоханзен У. Орнаментика якутов. – Гамбург, 1954: Рукописный перевод с нем. И.С.Осецкого [Библиотека ЯНЦ СО РАН. – С. 152-153].
Сидоров, 1984 – Сидоров Е.С. Этноним саха//Этническая ономастика. ¬– М., 1984. – С.39 – 43.
Ермолаев, 1995 – Ермолаев В.Ф. Еще раз об этнонимах йако и саха//Язык-миф-культура народов Сибири. Сб. науч. трудов. – Вып. IV. -Якутск: Изд-во Якутского гос. ун-та, 1995. – С.192.
Попов, 1986 – Попов Г.В. Слова "неизвестного происхождения" якутского языка. (Сравнительное историческое исследование). – Якутск, 1986. – 148 с.
Антонов, 1971 – Антонов Н.К. Материалы по исторической лексике якутского языка. – Якутск: Якут. кн. изд-во, 1971. – 176 с.
Филиппов, 1999 – Филиппов Г.Г. Причастия якутского языка: комплексное типологическое функционально-семантическое исследование // Дис..докт.ист.наук. – Якутск. АН РС (Я)., 1999. – С. 98.
Калужинский, 1961 – Калужинский С. Некоторые вопросы монгольских заимствований в якутском языке// Труды института языка, литературы и истории. Выпуск 3. -Якутск, 1961. - С.21.
Убрятова, 1985 – Убрятова Е.И. Историческая грамматика якутского языка. – Якутск, 1985. –С.47-48.
Иванов С.А., 1980 – Иванов С.А. Аканье и оканье в говорах якутского языка. – Якутск: Якутское книжное изд-во, 1980. – с.184.
Петров, 2003 – Петров Н.Е. Из древней истории народа саха: статьи. – Якутск: Бичик, 2003. – 144 с.
Васильев Ю.И., 1997 – Васильев Ю.И. Эр Соготох Эллэй Боотур//Илин. -1997. - N 1. -С.12-14.
Иванов, 2000, 1988, 1985, 1982, 2001 – Иванов М.С. «Замыслившие побег в Пегую орду...» (О топониме Яркан-Жархан) // Илин. – 2000. – N 1. – С. 17–20, Иванов М.С. Ис иhигэр киирдэххэ (Размышления об истоках языка). – Якутск: Кн. изд-во, 1988. – 240 с, Иванов М.С. Сири сиксигинэн (По краям и вехам родимой земли). – Якутск: Кн. изд-во, 1985. – 185 с., Иванов М.С. Дойду сурахтаах, алаас ааттаах (Топонимы Якутии). – Якутск: Кн. изд-во, 1982. – 232 с., Иванов М.С. Топонимика Якутии (Краткий научно-популярный очерк). –Якутск: Кн. изд-во, 1985. – 144 с. , Иванов М.С. Улуустар ааттара (Названия улусов). – Якутск: Кн. изд-во, 2001. – 144 с.
Никифоров, 2002 – Никифоров В.М. Стадии эпических коллизий в олонхо: Формы фольклорной и книжной трансформации. – Новосибирск: Наука, 2002. – 208 с.
Никифоров, 2000 – Никифоров В.М. К проблеме дислокации предков саха близ озера Байкал: по данным нарративных источников (Опыт экзетики переводных текстов из китайских династийных хроник) // Наука и образование. Научный и общественно-политический журнал. – 2000. – N 2. – C. 88-94.
Ушницкий, 1998, 2000, 2002, 2003 – Ушницкий В.В. Канглы – предки кангаласов // Г.В.Ксенофонтов: Возвращение к себе: Сб. науч. ст. – Якутск: ИГИ АН РС(Я), 1998. – С. 63 – 71.; Ушницкий В.В. К куманской (половецкой) проблеме // Лев Николаевич Гумилев. Теория этногенеза и исторические судьбы Евразии. – СПб: «Европейский дом», 2002. – С. 236–240.; Ушницкий В.В. Проблема происхождения народа саха // Народ саха от века к веку. – Новосибирск: Наука, 2003а. – С.39–61.; Ушницкий В.В. Легендарная страна Ураанхай – прародина народа саха // Проблемы истории и культуры кочевых цивилизаций Центральной Азии: Материалы международной научной конференции: Т. I. Археология, этнология. – Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2000. 5 c.
Ушницкий, 2000, 2003, 2004 – Ушницкий В.В. Роль эпохи Чингисхана в судьбах народов Якутии // Чингисхан и судьбы народов Евразии: Мат. междунар. науч. конф. – Улан-Удэ: Изд-во БГУ, 2003б. – 1 с.; Ушницкий В.В. Проблема южных предков народа саха // Этносы Сибири. Прошлое. Настоящее. Будущее. Материалы международной научно-практической конференции посвященной 100-летию со дня рождения Б.О.Долгих. – Красноярск, 2004. – С.65-70.; Ушницкий В.В. Хоринцы в составе саха // Мир Центральной Азии. История. Этнография: Мат. междунар. науч. конф. – Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2000. – Т. I. Ч. I. – С. 197–204.
Дашибалов, 1995 – Дашибалов Б.Б. Археологические памятники курыкан и хори. – Улан-Удэ, 1995. – 191 с.
Дашибалов, 2003 – Дашибалов Б.Б. Истоки: от древних хори - монголов к бурятам. Очерки. – Улан-Удэ Изд-во БНЦ СО РАН, 2003. – 124 с.
Дугаров, 1991 – Дугаров Д.С. Исторические корни белого шаманства на материале об¬рядового фольклора бурят. – М.: Наука, 1991. – 302 с.
Дугаров, 2002 – Дугаров Д.С. Культ небесного быка у бурят и его связи с культом скандинавского бога грома и войны Тора (к проблеме происхождения курыкан и их этнических потомков – бурят и якутов) // Проблемы истории и культуры кочевых цивилизаций Центральной Азии. – Т.I: Археология. Этнология: Матер. междунар. науч. конф. – Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2002. – С. 123.
Михайлов, 1980 – Михайлов Т.М. Из истории бурятского шаманизма. – Новосибирск: Наука, 1980. – 320 с.
Зориктуев, 1997 – Зориктуев Б.Р. Прибайкалье в середине VI – начале XVII вв. – Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1997.
Дугаров, 1996, 2003, 2004 – Абидуев Б.А, Дугаров Р.Н. Конь мой – Гнедой Хоридоя. Выпуск 2. – Улан-Удэ Бурятское кн.изд-во, 2003.; Дугаров Р.Н. Этноним “кереит” в топонимике Бурятии. С. 43-44.; Цыдендамбаев, Дугаров, 2004 – Абида Цыдендамбаев, Дугаров Р.Н. Конь мой – Гнедой Хоридоя. Выпуск 4. – Улан-Удэ Бурятское кн.изд-во, 2004.; Дугаров Р.Н. Об этнониме хор (хури) // Монголо-бурятские этнонимы: Сб.статей. – Улан-Удэ, БНЦ СО РАН, 1996а. – 108 с.
Николаев, 2004 – Николаев В.С. Погребальные комплексы кочевников юга Средней Сибири в XII-XIV веках. Усть-Талькинская культура. – Владивосток-Иркутск: Изд-во Института географии СО РАН, 2004. – 306 с.
Харьков и т.д., 2008 – Харьков В.Н, Степанов В.А, Медведева О.А, Спиридонова М.Г, Максимова Н.Р, Ноговицина А.Н, Пузырев В.П. Происхождение якутов: анализ галлотипов Y-хромосомы // Молекулярная биология, 2008. том 42, № 2, с. 226-237.
Федорова, 2003 – Федорова С.А, Бермишева М.А, Виллемс Р. и соавт. Анализ линий митохондриальной ДНК в популяции якутов. – Молекулярная биология, 2003. № 37. – c. 643-653.
Федорова, 2008 – Федорова С.А. Генетические портреты народов Республики Саха (Якутия): анализ линий митохондриальной ДНК и Y-хромосомы. Якутск: Издательство ЯНЦ СО РАН. 2008. 235 с.

Автор - К.и.н., н.с. Отдела этнологических исследований ИГИ и ИПМНС СО РАН

Историографический обзор проблемы происхождения саха

Отзывы о статье