К вопросу национальной идентификации осетин (к итогам всероссийской переписи населения 2002)

Прошедшая перепись населения оставила после себя неоднозначные оценки специалистов, однако ее итоги неоспоримы. По крайней мере, это единственный своего рода социологический опрос граждан, проведенный в масштабах всей страны, уполномоченным на это государственным органом, обладающим огромным опытом проведения всеобщей переписи населения. Хотя перепись и оставила после себя много вопросов, она, тем не менее, дает ответы на ряд актуальных и значимых для государства вопросов и, в первую очередь, – на представления о том обществе, в котором мы живем.

История населения – это история общества, а изменения в численности населения и его составе, а также в тех демографических процессах, которые обуславливают эти изменения, отражают сложные, иногда противоречивые, а порой трагические события в жизни стран и населяющих их народов.

Материалы переписи дают основания для очень интересных исследований по проблемам, связанным с народонаселением: численности и размещению населения, уровню его образования, половозрастной структуре населения, его социально-экономическим характеристикам, состоянию в браке, числу и составу семей и т.д.[1]

Не касаясь большого количества выводов и обобщений, которые можно сделать на материалах проведенной переписи, остановимся на одной ключевой, с нашей точки зрения, проблеме для полиэтнического государства со сложным административно – территориальным делением (доставшимся в наследство от прежней административно – командной системы) каковым является Российская Федерация – распределению населения по национальной принадлежности.

К сожалению, ее итоги остались без должного реагирования со стороны региональной научной общественности, а ведь здесь есть над чем задуматься.

Оставляя в стороне сугубо статистические выкладки изменения динамики соотношения и роста численности различных народов, населяющих территорию РФ, остановимся на вопросе этнической структуры населения России.

Проблемы национальной идентификации граждан стран со сложной этнической структурой населения требуют тщательного критического анализа всех имеющихся данных.

Наиболее важным этническим определителем, и особенно при отсутствии препятствий для свободного выражения своей национальной принадлежности, является национальное самосознание.

Вопросы самосознания или самоидентификации представляют большой интерес, однако еще в недостаточной степени проработаны в научной литературе. Общим местом является то, что самосознание обычно достаточно четко выражено у представителей народов, достигших высокой степени консолидации[2].

Вопрос об этнической принадлежности («национальности») имеется в программах переписей лишь немногих стран мира (и Российская Федерация в этом смысле одно из исключений), однако и там, где этот вопрос есть, методика выделения народов может вызвать у специалистов некоторые сомнения[3]. И все же, несмотря на все имеющиеся сложности, ученые пытаются дать перечень современных этносов примерно с одинаковой детальностью для всех регионов мира.

Национальная принадлежность в ходе проведенного опроса населения указывалась в соответствии с Конституцией Российской Федерации самими опрашиваемыми на основе самоопределения и записывалась переписными работниками со слов опрашиваемых.

При переписи было получено более 800 различных вариантов ответов населения на вопрос о национальной принадлежности, написание которых часто отличалось друг от друга только из-за языкового диалекта и принятых местных самоназваний этнических групп. При обработке материалов переписи ответы населения о национальной принадлежности были систематизированы примерно в 200 национальностей и этнических групп (точнее – в 192)[4].

Результаты переписи еще раз подтвердили, что Россия является одним из самых многонациональных государств мира.

При этом этнический состав населения страны непрерывно меняется.

Впервые прямой вопрос о национальности был включен в программу первой советской переписи населения в 1920 году, проходившей в трудных условиях гражданской войны и интервенции.

В декабре 1926 года состоялась первая Всесоюзная перепись населения, которая до сих пор считается образцовой в истории отечественной статистики, как по методологии, так и по представлению результатов. Перепись выявила на территории Союза ССР 194 этноса[5].

Сравнение данных по этническому составу населения по всероссийской и всесоюзным переписям считаю корректным, так как все этнические группы, выявленные, в частности, по итогам переписи 1979 года на территории Союза ССР, представлены и на территории современной России.

Последующие переписи зафиксировали резкое сокращение числа народов страны в период с 1929 по 1959 год. При проведении переписи 1959 года было выделено уже только 109 народов, 1970 года – 104 народа, в переписи 1979 года были выделены те же народы, что и в 1970 году, но в публикации были показаны данные только по 101 народу[6].

Ни для кого не секрет причина «исчезновения» 90 этнических сообществ за столь короткий период. В стране наряду с развитием процессов консолидации – слияния близкородственных, территориальных и племенных групп в крупные народности и нации (в частности, объединение около двадцати малочисленных этносов Саяно-Алтайского нагорья в два более крупных народа – алтайцев и хакасов) происходило насильственное включение в состав более крупного этноса представителей близкородственных, но имеющих свое собственное четкое этническое самосознание народов (так в состав аварского народа были включены родственные им по языку представители немногочисленных андо-цезских народностей – андийцев, ахвахцев, каратинцев, цезов, бежтинцев и других).

В этой связи в условиях демократизации общественно-политической жизни был ожидаем результат появления по итогам переписи населения «новых» старых крупных (в несколько десятков тысяч человек) этнических групп.

В частности, было прогнозируемо появление таких народов как мордва-эрзя (84 тыс. чел.) и мордва-мокша (50 тыс. чел), восточно-луговые марийцы (56 тыс. чел.) и горные марийцы (19 тыс. чел.), андийцы (22 тыс. чел), цезы (15 тыс. чел), кряшены (25 тыс. чел., их численность по многочисленным свидетельствам явно занижена) и многих других.

Однако наряду с ожидаемыми итогами, перепись принесла и довольно неожиданные результаты, способные вызвать недоумение.

Речь идет, в частности, о появлении сразу трех «осетинских» народов: собственно осетин, осетин – дигорцев, и (что еще более странно) осетин – иронцев – и это впервые за все время проведения всесоюзных (а теперь уже и всероссийских переписей населения).

На этом фоне этническую монолитность продемонстрировали соседи осетин по Северо-Кавказскому региону (исключая Дагестан, где идут сложные процессы национального размежевания и объединения).

Таким образом, ясно обозначились проблемы отсутствия консолидации этноса, которые ставят перед общественностью следующие вопросы:

Как происходит, что определенные особенности между частями одного народа, переходя границу внутринационального, становятся причиной размежевания?

Так ли уж безобидны эти показатели и не грозит ли осетинскому народу процесс этнической дифференциации?

И если да, то, что можно и следует предпринять для предотвращения подобного возможного варианта развития событий?

В начале попытаемся ответить для себя на вопросы о том:

1. так ли неожиданным было появление этих “народов”? 
2. каковы перспективы их роста к следующей переписи населения РФ? 
3. возможно ли появление новых осетинских “народов”? 
4. способен ли данный этнический массив стать нацией?

1. Этническая самоидентификация – психологический процесс, результат которого выражается в виде внешне простых утверждений типа «я – осетин». В результате этого возникает чувство принадлежности к данному этносу.

Исследователи увязывают современное диалектное членение осетинского языка и на этой основе осетинского народа с языковым и племенным делением, которое имело место у предков осетин[7].

Несмотря на обилие научной литературы и проведенные многолетние исследования, вопросы этногенеза осетинского народа и отдельных его частей носят крайне запутанный и достаточно противоречивый характер[8]. На наш взгляд, исходить только из языкового сходства и объявлять всех носителей осетинского языка потомками ираноязычных алан (утверждения типа «наши предки – аланы»), как это делают многие исследователи, (и эта точка зрения стала доминирующей в осетиноведении)[9] – неправильно. Несомненно одно: по своему происхождению осетины связаны с древним аборигенным населением Северного Кавказа, смешавшимся с пришлыми ираноязычными кочевниками (и особенно – аланами), а на более поздних стадиях – с тюрко-монголами, адыгами, грузинами, ингушами и другими народами.

На сегодня осетины – это один из немногих народов Евразийского континента, у которого нет единого самоназвания. Тождество этнонимов «ирон» и «осетин» наблюдается только у восточных осетин, при этом часть последних отказывают западным осетинам в праве именоваться осетинами. Очень часто можно встретить утверждения, что «дигорцы – не осетины», «мы – осетины, а они – дигорцы», а когда хотят подчеркнуть знание дигорцами осетинского литературного языка, который сформировался на основе восточного – иронского диалекта, то можно услышать, что дигорцы кроме своего родного еще и говорят по-осетински. На замечания, что они уже говорят по-осетински, когда говорят на своем родном диалекте, отвечают недоумением.

И хотя осетинский народ имеет два самоназвания – «ирон» в Южной и на востоке Северной Осетии, и «дигорон» в ее западной части – в конечном итоге этноним «осетины» постепенно закрепляется не за всем осетинским народом, а только за его восточной частью, при этом имеются попытки закрепить его исключительно за северо-восточной частью, то есть за носителями северо-иронских говоров, о чем ниже еще будет сказано. И теперь уже многие дигорцы на вопрос: «вы – осетины?» отвечают: «нет, мы – дигорцы».

В этой связи встает интересный вопрос о тождестве таких категорий как «Северная Осетия» и «Цагат Иристон» (Северный Иристон).

Отсутствие общего самоназвания приводит к тому, что этносоциальные организмы перестают воспринимать себя как составляющие единого целого.

Можно было полагать, что процессы этнической консолидации обошли стороной народ Южной и Северной Осетии, в полиэтническом ранжированном обществе, каковым был Советский Союз, включенный в состав разных союзных республик (национально-государственных образований более высокого уровня, в которых, несмотря на определенное равноправие, доминировали представители титульных наций, оформивших свою государственность).

Однако с сожалением приходится констатировать, что 80 лет проживания в одном автономном административно–территориальном образовании (с 07.07. 1924 года, даты образования Северо-Осетинской автономной области в составе РСФСР), не привели к объединению восточной и западной частей осетинского народа и образованию осетинской нации – как высшей формы развития этноса (о существовании которой в виде «социалистической» было скоропалительно заявлено советской этнографией)[10].

Если на счет этнонима «осетины – дигорцы» есть определенная ясность, то появление такого народа как «осетины – иронцы» заслуживает дальнейшего изучения. Кому в данном случае хотел противопоставить себя индивид, подобным образом определяя свою этническую принадлежность (национальность), даже сложно предположить.

На наш взгляд, подобное свидетельствует о глубоком внутреннем кризисе этноса, в связи с чем в головах местного населения при попытках определить свою этничность происходит постоянная путаница и подмена этнонимов «ирон», «дигорон», «осетин».

2. Что касается перспектив роста численности вышеперечисленных «этносообществ», то можно предположить рост числа лиц, отождествляющих себя с дигорской этнической группой и подобным образом идентифицирующих свою национальность. Во сколько раз – вопрос достаточно сложный. На наш взгляд, ответ лежит в плоскости возможных вариантов развития дигорского этносообщества, насчитывающего по оценкам около 12% осетинского народа (примерно 60 тыс. чел). Мы полагаем, что развитие может пойти следующим образом:

1. полное отождествление с осетинским народом (по принципу один народ – одно самоназвание – один язык); 
2. формирование дигорского субэтноса в составе осетинской этнической общности (отдельные элементы этнокультуры – театр, пресса, литература); 
3. отделение от осетинского народа в обособленную этническую группу – размежевание подобно вайнахскому варианту – ингуши отдельно от чеченцев.

Из них наиболее вероятным является 2-й вариант, частично реализуемый в настоящее время. В связи с подобным развитием можно прогнозировать устойчивый рост дигорского самосознания и увеличение численности дигорцев – осетин к 2015 году минимум в 10–12 раз до 6 – 7.5 тыс. чел., то есть, примерно каждый десятый индивид, предки которого происходят из дигорского общества (в переписи 2002 года подобным образом идентифицировал себя 1% (0,6 тыс. чел.) лиц вышеуказанной категории).

Сложнее определить перспективы развития другого этнического образования осетин – иронцев. Напомним, данная группа противопоставляет себя как осетинам – дигорцам, так и собственно осетинам. Небольшое количество этих людей (0,1 тыс. чел.) вроде бы и не должно вызывать беспокойство, однако недостаточно ясны мотивы подобной идентификации в массовом масштабе (а это не члены 1-2 семей). Неясно, руководствовались ли эти люди единым мотивом (и тогда каким), или у них были различные основания для подобной идентификации. Так или иначе, эта «общность» нашла свое отражение в перечне национальностей, выявленных в ходе всероссийской переписи 2002 года.

3. Вопрос возможности появления других осетинских “народов” тесно связан с нескончаемыми попытками навязать и закрепить за представителями юго – осетинских обществ мифическое третье самоназвание осетин, пытаясь под ним объединить всех уроженцев Южной Осетии и их потомков, с целью их обособления и противопоставления северо-осетинскому этническому массиву[11]. Некоторые исследователи даже говорят о существовании «южных осетин»[12].

Напомним этим представителям научного сообщества о том, что Южная Осетия – понятие географическое, а не этническое, и никаких «южных осетин», в качестве отдельного сообщества, нет и быть не может, о чем убедительно говорят итоги Всероссийской переписи населения. Выходцы из Южной Осетии и их потомки, каковых в России около 150 тысяч, никак не обозначили своего присутствия в качестве особой этнической группы и, проявив четкое этническое самосознание, несмотря на все навязываемые ярлыки и псевдонаучные термины, идентифицировали себя исключительно в качестве “осетин”.

Однако в условиях, когда в обществе власть и ресурсы распределяются неравномерно между этническими группами, нельзя исключать появления у граждан Российской Федерации, родившихся в Южной Осетии и их потомков, стремления к противостоянию с региональной властной элитой, в их глазах носительницей традиций трайбализма. Уже сейчас представители этой общины демонстрируют сильную тенденцию к социальной мобильности и это, несмотря на наличие в их среде маргиналов (по нашим оценкам – до 1/10 этносообщества). При этом нельзя не учитывать, что члены данного социума имеют все черты этнического меньшинства по отношению к господствующим (доминантным) группам осетинского этнического массива – дигорцам и северным иронцам[13].

Что касается попыток присвоения этнонима «ирон» носителями северо-иронских говоров независимо от этногенеза, то любителям таких концепций нелишне будет узнать, что на осетинском языке Южная Осетия имеет название Хуссар Иристон, а жители имеют четкое этническое самосознание ирон, общее (в отличие от живущих в Северной Осетии осетин) для всех проживающих на ее территории локальных общинных групп.

4. Таким образом, мы подошли к вопросу о том, что же представляет собой данный этнический массив и способен ли он, или его часть стать нацией?

Так кто же и что скрывается под названием “осетины”?

Ряд исследователей считают этническими только те группы людей, члены которых верят в свое общее происхождение[14]. При этом они исходят или из физического сходства, или из сходства традиций, либо одновременно из того и другого.

Наблюдаемые различия в мировоззрении, антропологических признаках, обычаях и традициях, поведенческих аспектах, психологии и та неприязнь, с которой относятся к друг другу различные группы, якобы существующего единого народа, позволяют сделать предположение о том, что “осетины” не являются единым этносом, а отдельные их части имеют различное этническое происхождение (индоевропейское, тюркское, автохтонное) и соответственно отличную историческую память, что приводит к взаимному непониманию и неприятию взглядов, жизненных установок и ментальности.

Таким образом, с точки зрения концепции примордиальности осетины не могут считаться этносом, так как не верят в происхождение от общих предков. Такой народ, хотя и объединенный под единым этническим термином, не имеет и не может иметь не только единой цели, он не осознает себя и как единая целостность. Взгляд на себя как на “чистых” осетин (“шыхд?г ир?тт?”) получил распространение среди носителей северо-иронских говоров, не способных при этом внятно объяснить на чем основана их вера в собственную “чистоту”.

На сегодняшний день можно говорить о трех крупных и нескольких более мелких этнических группах в составе осетинского народа. Это прямые потомки алан (индоевропейцы), потомки кобанцев (автохтонные племена) и потомки различных групп тюркского этнического сообщества, перемешавшиеся или не очень. Сюда также относятся потомки кабардинцев (остатки Малой Кабарды), различных групп дагестанцев (наиболее крупная – лакская), горских евреев, грузин, армян, и т.д. и т.п. Происхождение многих “осетин” даже неизвестно (достаточно упомянуть о так называемых «баделиатах»)[15].

Однако у осетин есть еще исторический шанс сформироваться в нацию. Это может и должна сделать та часть народа, которая сознательно принимает свою принадлежность к данному этносу. Согласно теории конструктивизма – этничность не является исконной, а конструируется членами социальной группы. При этом этничность создается для определенных этнополитических целей.

Несмотря на отсутствие общего происхождения, данный этносоциальный массив может проникнуться чувством общности исторических судеб. Большую роль в этом сыграет позиция прогрессивной части интеллигенции и активная, продуманная и целенаправленная политика властей региона по гармонизации внутринациональных отношений. Ни одна часть осетинского этносообщества, имеющая родным языком осетинский, независимо от времени его принятия и диалектных различий в произношении тех или иных слов, не должна чувствовать себя ущемленной, притесняемой и дискредитируемой, и ни одна часть не может иметь каких либо преимуществ перед другими в силу происхождения из той или иной исторической области Осетии.

Таким образом, реализация функции целедостижения, проблем адаптации и проблем воспроизводства этносообщества, как социальной системы, не может быть решена без разрешения проблемы интеграции, то есть, поддержания гармоничного отношения между различными группами социума.

В качестве одной из первоочередных мер, мы предлагаем возвращение к тем нормам осетинского литературного языка, которые были заложены еще его основоположником К.Л. Хетагуровым, и прекращение навязывания на телевидении и радио, и самое главное – в средних и высших образовательных учреждениях северо-иронских говоров в качестве таковых.

Только приняв срочные меры, и обеспечив прозрачность власти, а также учет интересов всех общественных групп, представляющих этносообщество, можно обеспечить создание положительной динамики развития общественно-политической обстановки в регионе и внутреннюю консолидацию сообщества, способного противостоять любым проявлениям экстремизма и национальной нетерпимости. 


 

[*] Джуссоев Родион Иналович – 
Горский государственный аграрный университет (г. Владикавказ), кандидат экономических наук, доцент кафедры «Менеджмент и маркетинг». 
e-mail: jussoev@mail.ru 
[1] Основные итоги Всероссийской переписи населения 2002 года. М., Госкомстат, 2003. http://www.gks.ru 
[2] Peterson R. Ethnic Identity. Strategies of Diversity. – Bloomington, 1982; 
[3] Тишков В.А. Культурная мозаика и этническая политика в России. (Доклад на III международной конференции “Россия: тенденции и перспективы развития”, Москва, 16-17 декабря 2002 г.). http://www.iea.ras.ru 
[4] На основе Алфавитного перечня национальностей и этнических наименований, разработанного Институтом этнологии и антропологии РАН и Утвержденного Постановлением Государственного комитета Российской Федерации по статистике от 02.09.2002 г. № 171 для кодирования ответов на вопросы 7 и 9 форм К и Д переписных листов Всероссийской переписи населения 2002 года http://demoscope.ru/weekly/knigi/alfavit/alfavit_nacional.html 
[5] История Российских переписей населения. Основные итоги Всероссийской переписи населения 2002 года. Там же. 
[6] Брук С.И. Население мира. Этнодемографический справочник. М., 1986. С. 145. 
[7] Бекоев Д.Р. Иронский диалект осетинского языка. – Цхинвали, 1984. С. 4. 
[8] Происхождение осетинского народа. Материалы специальной объединенной сессии Северо-Осетинского и Юго-Осетинского научно-исследовательских институтов по проблеме этногенеза осетин (г. Орджоникидзе, 6-8 октября 1966 г.). Орджоникидзе, 1967. 
[9] Блиев М.М., Бзаров Р.С. История Осетии с древнейших времен до конца XIX века: Учебник для старших классов средней школы – Владикавказ, 2000. С. 122 – 124. 
[10] Советский энциклопедический словарь / Гл. ред. Прохоров А.М. – 3-е изд. – М., 1985. С. 953. 
[11] Речь идет о мифической этнической группе так называемых “кударцах” или “кудайраг” – термин, которым в Южной Осетии обозначают территориальную общность – жителей пос. Кваиса и сел Кударского ущелья (10% территории и 5% населения Южной Осетии) – аналог терминов «сибиряки», «краснодарцы», «куряне», «псковичи», «сахалинцы», «петербуржцы», «москвичи» и т. д. и т. п. 
[12] Калоев Б.А. Е.Г. Пчелина – ученый кавказовед //Этнографическое обозрение – 2004. – № 3 (май-июнь) – С. 98 – 111. 
[13] Налчаджян А.А. Этнопсихология. – 2-е изд. – СПб., 2004. С. 91 – 93. 
[14] Weber M. Ethnic Groups. In: Theories of Society (Ed. by Talcol Parsons et al) – Clencoe (III), 1961. 
[15] «Баделиата» – потомки некоего Бадели, захватившие в XVII-XVIII вв. власть в Дигорском обществе Осетии. См.: Блиев М.М., Бзаров Р.С. Указ. соч. С. 157.


Яндекс.Метрика